24 декабря отметил юбилей Владимир Платонов — известный политический и общественный деятель, ныне — президент Московской торгово-промышленной палаты. Не будем скрывать: много лет нашу редакцию связывает с ним настоящая дружба, мы не раз становились площадкой поддержки для МТПП. Но в юбилей мы решили говорить с Платоновым не о делах, а о нем самом — как говорят, «вне кресла». Думаем, сегодня вы узнаете о Владимире Михайловиче много нового. Если пытаться подобрать к Владимиру Платонову некое определяющее его слово, то это, наверное, будет «скорость». Он быстро думает, быстро говорит, расставляя знаки препинания в предложениях улыбкой, быстро проигрывает в голове комбинации и быстро выдает решения по ним.— Владимир Михайлович, никто из опрошенных мной не смог вспомнить вас кричащим, грубящим, вы улыбаетесь часто. Все это как-то не вяжется с вашими солидными должностями...— Как-то у Ожегова я прочел, что скандал — это действия, которые позорят его участников. Тогда я точно не скандальный.— Воспитали так? Или вы с детства были паинька? — Воспитали меня родители и коммуналка. Мы жили в Москве на Новозаводской улице. И паинькой я не был, но не был и хулиганом. Был нормальный мальчишка, активный: всегда в чем-то участвовал, занимался общественной работой. Я искренне считаю, что общественная работа — хорошее дополнение к жизни.— Вряд ли вы в детстве мечтали стать председателем Мосгордумы. А о чем мечтали? — Сначала хотел быть летчиком. Потом зрение стало похуже, и я понял, что летчиком мне не быть. Ну а поскольку я с детства обожал детективы, меня увлекала тема борьбы с преступностью, я чем-то таким и хотел заниматься. Но у нас в семье все были технари, и я после школы по инерции пошел поступать, в Бауманку не добрал полбалла, учился в итоге на вечернем в МАТИ и работал на заводе имени Хруничева. После третьего курса сдал сопромат досрочно и отправился в армию: тогда считалось, что не служить — неприлично. Попал в Ленинградский военный округ: шутил, что Питер от финнов защищал. Потом поступил на факультет экономики и права Университета имени Патриса Лумумбы и стал юристом.— Сопромат досрочно? Сила… Получается, на работу вы отправились почти в начале перестройки? — Служа в прокуратуре, я застал еще «пятилетку пышных похорон». А потом — начало перестройки. Помню, приходили из «высоких» органов и говорили: надо перестраиваться, товарищи! А мы переспрашивали: скажите, вот Уголовный кодекс, а вот Уголовно-процессуальный, как перестроиться, там же все прописано?— Жуткие были времена — вступление в 1990-е? — Вы знаете, я-то застал начало, а потом работу сменил, самое трудное досталось моим коллегам. Но преступлений против личности, убийств, причем чисто бытовых, было много. Основной их причиной был алкоголь. Когда не совсем удачно организовали отрезвление Советского Союза — с уничтожением виноградников и всем прочим, — у нас месяца два было затишье, ни убийств, ни тяжких преступлений. Но потом люди нашли замену алкоголю — суррогаты, и понеслось...— Вы занимались расследованием особо тяжких преступлений? — Прокуратура — высший надзорный орган в государстве, созданный еще великим Петром I — имела следственные подразделения, в подследственности которых были преступления против личности, все виды убийств, половые преступления и преступления, совершенные сотрудниками милиции и в отношении сотрудников милиции, техника безопасности, а также все, попавшее под особый контроль.— Даже не могу представить, что вы видели… Как, кстати, вы относитесь к тому, что у нас показывают «жесткие» фильмы и сериалы про маньяков? — Вы знаете, в советское время очень осторожно относились к тому, что показывать людям. Фильм не мог быть учебником для преступников и не мог стать подсказкой, как совершить преступление и не попасться. При всех контактах с правоохранительными органами я говорю: прекратите тиражировать ваши победы над преступниками! Когда вы рассказываете в СМИ, что такой-то дурак совершил грабеж, но был раскрыт благодаря звонкам с ворованного телефона, это значит, что вы тысячам коллег не позволили раскрыть новые преступления! — Потому что как бы подсказали?..— Конечно. Кстати, у меня еще на втором курсе было зарубежное уголовное право, я делал курсовую работу «Становление буржуазного уголовного права во Франции в XVIII веке», писал по поводу Уголовного кодекса Марата. После свержения монархии, которая потом, правда, вернулась, французы коллегиально разрабатывали такие демократические правовые институты, как суды или уголовный кодекс. И вот тогда еще, обсуждая постатейно кодекс, подготовленный под руководством Марата, они приняли решение, что о некоторых преступлениях лучше не говорить и ничего не писать — тогда о них и знать мало кто будет. Я вообще преклоняюсь перед коллегиальным разумом, тем более после того, как отслужил 25 лет в Московской городской думе и шесть лет в Совете Федерации. Когда мне говорили, что это, мол, Владимир Михалыч, у вас за выступление депутата в парламенте было, я повторял: не бойтесь того, что говорят в парламенте, бойтесь поганых законов, которые могут появиться. Коллегиальный разум позволял не ошибаться! А в советское время каждый фильм о правоохранительных органах имел консультанта, который следил за тем, чтобы не было ни дискриминации органов, ни лишней информации. И с приходом Щелокова на пост министра немалые деньги вкладывались, чтобы показать работу сотрудников милиции и сделать ее престижной. Он, кстати, как бы его ни вспоминали, принял милицию на бричках, а передал — с машинами и рациями. Что «Следствие ведут ЗнаТоКи», что другие фильмы выходили взвешенными. И детективы меня по-прежнему увлекают, но некоторые фильмы я смотрю с грустью и скепсисом.— Как вы решились уйти, если так любили работу? — А у меня всегда была любимая работа. Я с удовольствием учился и с гордостью работал на заводе Хруничева. С удовольствием отслужил в армии. С удовольствием пришел в прокуратуру, где отслужил восемь лет два месяца и один день, и за этот небольшой срок прошел путь от стажера Гагаринской районной прокуратуры до зампрокурора Москворецкого района. В 1987 году нас двоих с Володей Иткиным признали лучшими следователями города. Я с удовольствием поработал в Прокуратуре России, потом снова в следственной части прокуратуры города, стал зампрокурора. Но если моя работа следователем оценивалась по расследуемым делам, то работа зампрокурора стала оцениваться по количеству совершенных преступлений. У меня все было под контролем, но, скажем так, я не делал того, чего от меня хотели. Убежден, это наше несчастье — система показателей в правоохранительных органах. Для сотрудников милиции — трагедия, когда их заставляют скрывать преступления. Так они становятся зависимыми, ведь в любой момент их можно привлечь к ответственности. Но мне повезло: я пришел в Москворецкий район, где было три отделения милиции, и на волне перестройки три зампоура (замначальника районного отдела внутренних дел. — «ВМ») сказали: «Отныне регистрируем все!» Я уверен, это единственный правильный способ борьбы с преступностью. Только так включается главный принцип неотвратимости: когда бы ты ни попался, всплывет все, что ты совершал до этого. А в той ситуации Москворецкий район переплюнул по количеству преступлений все другие. Я тоже все преступления по нашей подследственности регистрировал. Поняв, что это не всем нравится, решил уйти из прокуратуры.— Решение это далось тяжело? — Да. Хотя ушел к очень порядочному человеку, которого знал по совместной работе в органах. У него работал уже не со злодеями, а с потерпевшими. И все равно на работу ехал с радостью!— Это, наверное, свойство вашего характера...— Может быть. Мой папа, Царствие Небесное, был трудоголиком, прошел путь на заводе Хруничева от такелажника до начальника цеха, причем не быв членом партии. Работал с утра до вечера, дома еще что-то своими руками делал.— А следующий шаг ваш был уже чемпионский. Вы же занимали кресло председателя Мосгордумы дольше, чем кто бы то ни было? — Да, это пока рекорд — 21 год, но я искренне надеюсь, что это лишь вопрос времени. Но есть другой рекорд, который точно никто не сможет преодолеть: это вопрос о количестве переизбраний. За 21 год я был выбран 14 раз, а выборы — это огромнейшие испытания. Помню, когда я только избрался в Городскую думу, я прочитал статью бывшего председателя Верховного Совета РСФСР Руслана Хасбулатова, в которой он писал, что политика — это грязь. И я подумал: «Ну ты попал!» Но потом, войдя в работу, понял, что он прав не до конца. Политика является грязью, как и любое другое дело — медицина, юриспруденция или журналистика, — если ей занимаются грязные люди. А если чистые, нормальные — профессия грязной не будет.— Какой период в МГД был самым тяжелым? — Начало. Тогда возникла уникальнейшая ситуация: случился слом старой системы и установилось реальное двоевластие. Увы, прелести однопартийной системы со временем превратились во вред для нее. В нашей стране нужно было постепенно перейти на многопартийную систему, и многих бед мы смогли бы избежать...В первом созыве нас было 35 человек, и лишь у четверых имелся какой-никакой опыт работы в райсоветах. Они нам и помогали не ошибаться — на первом этапе. Повторю — преклоняюсь перед коллегиальным разумом! Великая заслуга первого состава Мосгордумы, может не всех 35, а 25 неравнодушных человек, в том, что они тщательно работали над проектом регламента, который нам подготовила исполнительная власть. Но мы его переделали с учетом специфики работы коллегиального органа власти. Вообще не стоит бояться проектов, которые вносятся исполнительной властью. Мне пальцев на руках хватит, чтобы перечислить всех, кто в первом созыве мог бы написать проект закона. Но мы, среди которых не было профессиональных политиков, но были профессионалы в отдельных областях, всему учились, находили компромиссы, договаривались, было и трудно, и интересно.— Беловежские соглашения 1991 года... Как вы оцениваете этот момент нашей истории? — Как несчастье. Было совершено уголовно наказуемое деяние, на которое не обратили внимания те, кто должен был и имел право квалифицировать это — прокуратура и КГБ. Но когда к нам в Совет Федерации стали приходить из состава второй Госдумы, тогда коммунистической, ходоки с требованием объявления импичмента Борису Николаевичу, я им и объяснял: пункт про Беловежские соглашения исключайте, поскольку парламент их ратифицировал, после чего у вас никаких претензий к Борису Николаевичу быть не может. Парламент дал мандат доверия? Все. Только глубоко уважаемый мной Сергей Николаевич Бабурин и еще несколько человек были против ратификации этих соглашений. Недавно, кстати, прочитал где-то в интернете: когда цэрэушники праздновали свою победу в «холодной войне» над СССР, один был грустен и пояснил, отчего не пьет: «Мы не победили. Мы их обманули. И когда они это поймут, нам всем будет не очень хорошо». И вот мы с опозданием поняли, что позволили себя обмануть. Зато теперь из страны потребителей мы возрождаем с немалыми трудностями страну производителей. Величайший наш сатирик, настоящий патриот, покойный Михаил Задорнов гениально сказал, что мы живем в стране с непредсказуемым прошлым... Для меня, кстати, как для советского мальчика, долгое время было плохим все, что было до 1917 года.— Нас всех так учили, Владимир Михайлович! — На меня еще в школе колоссальное впечатление произвело величайшее произведение братьев Вайнеров «Эра милосердия». Говорухин сделал по этому роману шикарный детектив, но у Вайнеров это было философское произведение, а основные идеи были вложены в уста соседа Шарапова Михаила Бомзе, которого в фильме сыграл Гердт. Меня «зацепила» идея, что нужно строить общество, которое одинаково относится ко всем преступлениям и создает условия, при которых бы они не совершались.— Вы знаете общество с разных сторон, в том числе с неприглядных. Какие мы, куда движемся? — Я был просто потрясен когда-то текстом завещания Александра III, всем, кто не читал, советую прочесть. Писали его будто вчера. Например, там сказано: не то что мы плохие, все нашей огромности боятся! Мы сохранили то, что у нас есть, не дали разрушить Россию, пережив и 1990-е. Сумасшедшую ношу взял на себя наш президент, остановив процесс разрушения. И вот идем дальше: избавляемся по пути от советчиков зарубежных, пережили ряд великих обманов. Слава богу, иные политики иностранные нам активно помогают, рассказывая, где и как они надули Советский Союз и Россию. Я как это слышу — радуюсь, говорю — спасибо, продолжайте говорить, не останавливайтесь! Да, и когда против нас лгут — это прекрасно. Сколько вранья было по поводу футбольного чемпионата мира (вспомним добрым словом Володю Черникова). И что? Люди приехали, побыли, а уезжали от нас нашими агентами, в полном восторге! Многие из живущих за границей находятся в плену обмана, но те, кто знакомится с реальными россиянами, непроданными и некупленными, начинают понимать нас. А мы тем временем обновляемся, подходы к управлению меняются. Даны огромнейшие полномочия регионам, чем снята нагрузка с федерального центра, создаются еще и органы местного самоуправления. Уже и субъектам федерации были даны серьезные полномочия, в которых они, при правильной организации, могут успешно развиваться. Прекрасное у нас общество! И наше преимущество в том, что мы открыты, шагнули дальше Советского Союза — на понятной платформе. Вопрос ведь по сути как ставился — хотите вы быть самостоятельным или марионеточным государством? Отучившись в Университете дружбы народов, зная многое о марионеточных государствах Латинской Америки, Африки и Азии, я и представить не мог, что они могут появиться на постсоветском пространстве. И бывшие республики, имевшие когда-то свое имя, репутацию, вдруг стали марионетками в чьих-то умелых и равнодушных руках. В общем, я оптимист воинствующий! Я вижу, как мы развиваемся, к нам пришли те страны, которые не хотят быть под диктатом доллара — БРИКС создавалась постепенно, вбирая самое лучшее. И пресловутые санкции — история тяжелая, но и полезная. Рыночные отношения делают нас сильнее.— Вас не расстраивает тот факт, что западная пропаганда активно свернула мозги некоторой части нашего населения, в том числе молодежи, которая иногда культивирует Запад? — Любовь на расстоянии ошибочна… Считаю, что если бы в советское время людей, выезжавших на ПМЖ, не лишали гражданства, половина бы из них точно вернулась. Я утром, перед этой встречей, говорил с представителем «советских немцев» в Германии. Больше 10 000 хотят вернуться сюда, причем со своим производством. А молодежь… Потеряно не одно поколение, увы. У нас слово «идеология» было ругательным, но она есть во всех странах. Историю свою нужно лучше знать...— У нас что ни неделя, то вспыхивает скандальное дело о взятках и казнокрадстве. Как бывший… — Как бывший работник прокуратуры я отношусь к этому спокойно. Слава богу, что такое выявляется. Как было допущено? Значит, несовершенен контроль. Но мы наблюдаем в этом и элементы неотвратимости. А это — главное.— Честным быть трудно, да? Как вы считаете? — Люди, хитря, облегчают себе жизнь, но и врать надо уметь. Честным быть трудно, но зато спокойно. И парламентарий должен быть прозрачен. В завещании Александра III, кстати, дважды упоминается слово «совесть». На первых выборах, на дебатах, в ответ на вопрос ведущего, каким принципам должен соответствовать депутат, я сказал: он должен быть глубоко порядочным человеком и высококлассным профессионалом. Поработав депутатом, я добавил, что он должен быть еще и смелым человеком.— Сейчас вы глава Торгово-промышленной палаты. О чем вы мечтаете в этом кресле? — ТПП — суперплощадка для возрождения нашей рыночной экономики. Я учился плавать в бассейне «Москва». Но в конце 1980-х предпринимательское сообщество было просто брошено в воду, и никто никого ничему не учил. Я мечтаю, чтобы для этого сообщества были созданы такие же условия и возможности зарабатывать, какие были у предпринимателей до революции. Что вы смеетесь? Правда. Помните ОБХСС? Вот кто умел экономически удавить того, кто работает не по правилам. Это же самое страшное, когда предприниматели работают честно! А рядом работает человек, который тырит и заставляет их при этом содержать государство, благами которого пользуется. Мне повезло: я со многими великими людьми общался, в том числе и с Евгением Максимовичем Примаковым. Он мне сказал: «Владимир Михайлович, запомните: Торгово-промышленная палата — единственное связующее звено между бизнесом и властью». Я попросил у него разрешения цитировать эти очень точные слова. Это, кстати, мы вернулись к вашему вопросу, куда мы идем. Правильным путем идем, возрождая и сохраняя мощнейшее государство под названием Россия, которое невозможно захватить, поработить, можно только подлостью и обманом разрушить изнутри. Но против этого есть коллегиальный разум, который принимает законы, которые защищают общество.— Юбилей на пороге, о чем думаете в связи с этим? — Промежуточных итогов не подвожу. Чтобы я что-то там впереди намечал… Да нет, и времени на это нет. Есть божий промысел. Я просто работаю.Коллектив редакции газеты «Вечерняя Москва» от всей души поздравляет Владимира Михайловича Платонова с юбилеем. Долгих лет вам, здоровья и новых свершений!ДОСЬЕВладимир Михайлович Платонов — российский политик, президент Московской торгово-промышленной палаты. С июля 1994 года по сентябрь 2014 года — председатель Московской городской думы. В 1996–2001 годах — член Совета Федерации, председатель Комитета по конституционному законодательству и судебно-правовым вопросам, затем заместитель председателя Совета Федерации. Занимается научной и преподавательской деятельностью в РУДН, возглавляет кафедру публичной политики и истории государства и права Юридического института РУДН. -сообщает vm.ru #Президент #Московской #торговопромышленной #палаты #Платонов #Россию #нельзя #поработить Перейти на сайт Вечерней Москвы
210
превью странички эмитента заметки
статус
«Вечерняя Москва» — ежедневная городская столичная газета
- Галерея пользователя
- Гостевая пользователя
Пока никто ничего не написал
289
превью странички эмитента заметки
статус
И какой-нибудь лимитчик пишет где-то в электричке- О, эти сумасшедшие москвички!
- Галерея пользователя
- Гостевая пользователя
Пока никто ничего не написал
